Жительница Луганска: «Поход за детским питанием был рулеткой со смертью»

Фото иллюстративное

У каждого из нас свои отношения со смертью, правда? Мы долго не думаем о ней, боимся её, воспринимаем как неизбежность, игнорируем. Раньше на тренингах во время одного упражнения я спрашивала у участников: чего вы боитесь? Мне отвечали: пауков, глубины, высоты… На последних тренингах на этот же незамысловатый вопрос мне отвечают без прежних улыбок: люди боятся за жизнь своих близких и за свою жизнь. Мы все пересмотрели за последний год своё отношение к жизни и смерти. Мы стали больше ценить жизнь, больше беречь близких, мы научились дорожить тишиной и мы учимся любить жизнь во всех её проявлениях.

16 лет я работаю психологом. Нет, это совсем не значит, что я известный метр психологии или человек с именем в своём городе. Наверняка меня помнят те, с кем я работала, но сомневаюсь, чтобы мой контингент клиентов долго держал в памяти мою фамилию. Все 16 лет я работаю с тяжело больными людьми: больными СПИДом, больными с устойчивой формой туберкулёза. Во время консультаций в тишине комнаты можно было услышать, как смерть ходит вокруг моих пациентов на мягких лапах. Я рассказывала этим, в большинстве обречённым людям о море, которое они обязательно увидят, о прохладном песке на пустынных утренних пляжах, о празднике арбузов, который для них устроят родственники к их выписке, о соснах, под которыми так хорошо лежать и смотреть в небо… Я раскрашивала больничную палату в яркие краски, убеждая пациентов не прерывать лечение, не покидать отделение, верить в жизнь.

В следующий мой визит в больницу я узнавала об умерших, и так и не смогла к этому привыкнуть.
У каждого из нас свои отношения со смертью. Прошлым летом я вела себя нарочито смело, как и многие. Шла, а не бежала, заслышав характерный свистящий звук, думала — обойдётся! Не бегала в погреб, не падала лицом вниз, решив для себя, что если погибну, то сразу. Угнетали истории о ранениях, об изувеченных телах, о неработающих из-за отсутствия электричества моргах. Но мозг настойчиво вытеснял даже это. В прошлом сентябре в очереди к хирургу ко мне неожиданно обратилась красивая девушка: Вы не знаете, когда всё это закончится, я очень боюсь. Рассказала, как часто бывает в таких лёгких анонимных знакомствах, о себе: ждёт консультации хирурга, беспокоит осколок в спине, чувствует его всё время, а врачи говорят, что там нет ничего. Во время августовского обстрела пряталась в подъезде. Центр города, район Ласточки. Осколки срикошетили от стены, кто-то из случайных прохожих в том подъезде погиб, она была ранена меньше всех, лечится уже два месяца. Самый большой страх — вдруг, повторится.

Я не боялась смерти, я не думала о ней. Читала во время обстрелов, лёжа на полу ребёнку Плывет, плывёт кораблик, кораблик золотой, везёт, везёт подарки, подарки нам с тобой.

В начале октября прошлого года в маршрутке от Областной больницы я случайно заметила женщину, прятавшую странное лицо за большими солнечными очками. Воспалённая кожа, отёчность и пустая гноящаяся глазница. Да, страшно. Я видела после немало ранений, а с этой вот картинкой живу весь год. И ещё с историей о девочке, которой оторвало ногу возле Коханой в самом центре. Я шла там на следующий день, той же дорогой, в тоже время, чтобы получить детское питание. Это была рулетка со смертью, мне достался холостой патрон.

Жизнь… Нет ничего дороже. Никакие сокровища мира не стоят дороже человеческой жизни. Цените жизнь! Дорожите тем, которые имеете. Проживайте жизнь, не разрушая её ненавистью и злостью. Радуйтесь запоздалым гостям, наслаждайтесь хорошими фильмами, вкусной едой, летом. Радуйтесь всему тому, что составляет яркий пазл нашей повседневности. Мне легко сейчас говорить это. И я верю, наш с сыном кораблик, где-то в пути.

Яна ВИКТОРОВА, Луганск.